Лесное озеро

Близится летний вечер. Багровеет закат, свежеет воздух, затихает ветер. Лесное озеро как зеркало. Смотрятся в него кудлатые сосны и кудрявые березы — не наглядятся. Их длинные тени ползут по воде, будто деревья вытягиваются, чтобы лучше рассмотреть себя.

Мириады мошкары толкутся над водой; кружатся, то взлетая, то плавно спускаясь к воде, словно в сказочном балете, прозрачно-белые поденки. За ними охотятся рыбы — неожиданно вздрагивает вода и расходятся круги.

Когда последний луч скользнул за лес, квакнула лягушка, ей откликнулась другая, издали отозвалась третья. И разом, как по сигналу, началась оглушительная трескотня. Но лягушачий концерт оборвался так же неожиданно, как и начался. И опять тихо на озере, и лес будто задремал.

Неподалеку от берега, на вершине самой высокой березы, тихо переговариваясь между собой, устраивались на ночлег две сороки. Вдруг одна из них резко застрекотала, ее поддержала другая — словно автоматные очереди дозорных пронеслись над лесом.

К берегу озера вышли двое: девушка и юноша. Сидевшие на берегу лягушки в испуге попрыгали в воду; вынырнув, они в недоумении уставились выпученными глазами на пришельцев. Юноша рассмеялся, бросив на траву удочки.

— Зоя, здесь лягушек, наверное, больше, чем рыбы!
— Я не впервые здесь. Без лещей да плотвы никогда еще не возвращалась. Вон, слышишь? — она кивнула в сторону озера, и в ее глазах блеснул огонек: из травы неслось громкое чавканье.
Юноша прислушался.
— Тоже лягушки...
— Чудак ты, Миша! Это же самые настоящие лещи! Они кормятся здесь побегами гречишницы.
Девушка откинула назад каштановые волосы и, опираясь на связку удочек, залюбовалась озером.
— Посмотри, как здесь красиво...

Близоруко прищурившись, Миша стал всматриваться.

— Зоенька, хоть убей, не нахожу ничего особенного: озеро как озеро и лес обыкновенный.
— И как мне объяснить тебе все это? — с легкой грустью в голосе задумчиво произнесла девушка.
— Но это же вполне понятно,— словно оправдываясь, начал Миша.
— Ты биолог, я математик. Ты привыкла общаться с природой, а я — с цифрами. Кроме того, надо учитывать, что я вырос в степном городе, а ты — в деревне, около этого озера, окруженного лесом.

— Ты прав только в одном,— согласилась Зоя, начав разматывать удочки.— Каждый из нас избрал себе специальность по душе. Я стараюсь глубже узнать окружающую меня природу и передать свои знания школьникам. Я даже приводила сюда ребят на экскурсию. И мне непонятно, как можно жить, не зная, хотя бы в общих чертах, что тебя окружает. Всюду, куда ни взглянешь, жизнь бьет ключом! Надо только уметь видеть.

— А к чему мне все это? — неумело разворачивая свои удочки, возразил Миша.
Девушка засмеялась.
— И это говорит «высшее существо»! А слышал ли ты что-нибудь о бионике? — Она широко размахнулась и забросила удочку.
— Конечно. Но какое отношение имеет это к нашему разговору?
— Прямое! Природа снабдила животных и даже растения такими качествами, которые человек старается познать и использовать. Разве не важно изучить работу хлорофилловых зерен? А строение рыб, чтобы улучшить плавучие свойства судов?..

А узнать секрет удивительной навигационной способности рыб, когда они проплывают тысячи километров, не сбиваясь с пути,— разве это не интересно? Или, скажем, деятельность мозга... Разве ее не нужно изучать? Тем более что мозг работает по математическим законам кибернетики. Но можно ли взять все это у природы, не полюбив ее?

— Зоя даже повысила голос.
— Нет! Равнодушному человеку она не откроет своих тайн! В этом я уверена...
— Она быстро развернула остальные три удочки и, насадив на два крючка тесто из манной каши, а на третий — красных навозных червей, закинула их к зарослям гречишницы.

— Ты все еще с одной возишься? — слегка усмехнувшись, спросила Зоя.

Юноша не ответил. Брезгливо морщась, он пытался впервые в жизни насадить на крючок червя, который отчаянно извивался и выскальзывал из рук. Миша несколько раз укололся, на лбу у него от напряжения выступил пот.

— Вот как это делается! — Миша не успел моргнуть глазом, как червяк в Зоиной руке очутился на крючке.

Она показала, как надо забрасывать удочку, и с третьей попытки поплавок у Миши наконец громко шлепнулся в намеченном месте. Со второй удочкой он управился уже быстрее. А насаживать тесто из манной каши оказалось легче, чем червя. Все же он был рад, когда Зоя сказала:

— Займись, пожалуйста, костром, пока не стемнело, а я заброшу донки. За удочки не беспокойся, я послежу за ними.

Юноша ушел в лес, но через несколько минут вернулся растерянный.

— Там без топора ничего не сделаешь: деревья толстые. Девушка весело засмеялась.
— Эх ты-ы, степной житель! Под дровами ходишь и дров не видишь! Посмотри, сколько позади тебя елок с сухими ветками внизу,— на неделю можно заготовить!

«Как это я сразу не догадался?» — подумал юноша и побежал обратно. Вскоре из леса послышался яростный треск. Пока Миша заготавливал топливо, Зоя поймала несколько плотвичек и окуньков. Когда поплавки растворились в темноте, она подошла к юноше и помогла ему разжечь костер.

Сухие еловые ветки вспыхнули, как порох, осветив черную гладь озера. Зоя повесила на перекладину котелок с водой, расстелила на траве плащ и легла на него, положив руки под голову. Прямо над ней висел Млечный путь.

— Люблю лежать вот так и смотреть на небо...— задумчиво протянула девушка.

Для Миши эта ночевка в лесу была первой в жизни, и без привычки ему стало немножко не по себе. Когда ослабевал огонь, темь приближалась и давила, заставляя придвигаться поближе к костру. Вокруг бесшумно закружились какие-то тени. От неожиданности Миша втянул голову в плечи.

— Кто это?
— Летучие мыши. Прилетели на свет — поохотиться за ночными бабочками.
— Никогда не видел,— сознался юноша.
— А жаль,— бросая щепотку чаяв закипевшую воду, сказала девушка.— Летучие мыши в темноте никогда ни на что не натыкаются, потому что они обладают природным даром ультразвуковой локации.
Внезапно позади них раздался хохот. Миша вздрогнул. Зоя весело заметила:

— Не бойся, это не леший, а всего лишь безобидная сова. Юноша внутренне возмутился: «Хватит «праздновать труса»! Я не мальчишка!

Зоя раскладывала на плаще хлеб, сыр, сахар. Миша взял с собой немного водки, чтобы согреться, если озябнет ночью. На рыбалке он заколебался: доставать ее из рюкзака или нет, не зная, как на это будет реагировать Зоя.

Но после совиного хохота он решил успокоить расходившиеся нервы и достал четвертинку. Девушка удивленно взглянула на него, и родимое пятнышко, черневшее у нее выше бровей, медленно поползло к переносице. Миша понял, что сильно обидел девушку.

— Я очень прошу тебя не пить,— тихо сказала Зоя.
— Почему?
— Ты ничего не увидишь... Пьяные не понимают природу...
— А может, наоборот, еще лучше увижу и пойму?

В его голосе послышалась усмешка. Она была реакцией на страх, испытанный им при хохоте совы. Зоя вздохнула:

— Как знаешь...

Ему не хотелось сердить ее, но он уже не мог остановиться. Какой-то бес ложного самолюбия вызывал теперь в нем желание противоречить. Он вылил половину воцки в кружку и, преодолевая смущение, с неестественной веселостью выдавил из себя:

— Выпьем за природу? — и, не получив ответа, с каким-то ожесточением выпил.

Водка быстро ударила в голову, все стало нипочем. С аппетитом уплетая колбасу, Миша болтал всякую чепуху, не замечая презрительных взглядов девушки и ее молчания.

Зое было противно слушать его болтовню и видеть помутневшие глаза. Она отвернулась. Тупо уставившись в Зоину спину, Миша замолчал. В его голове зашевелилось нечто похожее на раскаяние. Он придвинулся к девушке и положил руку на ее плечо.

— Зоя...

Ночную тишину прорезал тревожный прерывистый звон. Резко оттолкнув Мишу, Зоя, как пружина, вскочила и в несколько прыжков очутилась около донки.

При слабом свете поднимающейся над лесом луны и колеблющихся отблесков костра Зоя увидела, что маленький колокольчик прыгает на леске, то натягивающейся, то бессильно провисающей от его тяжести. С замирающим сердцем она быстро выдернула из песка коротенькое можжевеловое удилище и привычным широким взмахом сделала подсечку.

Где-то под водой, метрах в тридцати от берега, кто-то рванулся и начал водить леску из стороны в сторону. Через несколько минут напряжение упало, будто леска оборвалась, и Зоя стала выбирать ее. Вскоре на поверхности воды, в нескольких метрах от берега, слегка блеснул в свете костра широкий бок рыбы.

Девушка схватила подсачек. Наматывая леску на кисть одной руки, она потихоньку подтянула леща к берегу, осторожно подвела под него подсачек и ловко выхватила из воды. Затем она подошла к костру и положила рыбу на траву. Ее глаза, возбужденные удачей, сияли. Лещ затрепыхался, блестя бронзовой чешуей. Судорожно вытягивая губы, он хватал воздух.

— Килограмма полтора будет,— ни к кому не обращаясь, сказала Зоя и стала освобождать крючок из верхней губы рыбы.

Миша хмуро, почти с ненавистью, взглянул на леща мутными глазами.

— Невидаль какая! В магазине можно килограмма на три «поймать»,— буркнул он с явным намерением подразнить Зою.

Она с удивлением взглянула на Мишу, затем перевела взгляд на валявшуюся рядом с ним пустую бутылку.

— Вот оно что... Эх ты!..
— А что? — резко спросил он.
— Это ты замуж еще не вышла, а уже дерешься.
— О чем ты говоришь?
— Ну толкаешься... Не все ли равно?

Зоя круто повернулась и пошла к удочкам.

— Договорились! Прекрасно! — Миша залился пьяным смехом.

Над озером, отражаясь в воде, сиял круглый месяц. Он поливал серебристым светом лес, заставляя росинки на листьях вспыхивать алмазным блеском. Столбики поплавков — гусиных перышек отчетливо виднелись на воде, и девушка присела около удочек.

Она жалела, что пригласила Мишу на рыбалку. Ее настроение было испорчено. Не хотелось думать о юноше, но вскоре он сам напомнил о себе храпом. Хорошо еще, что костер погас: не видно спящего. Ей спать не хотелось. Она завела часы и осветила циферблат фонариком: первый час. «Скорей бы клев начался, что ли».

Будто в ответ на эту мысль, один поплавок вздрогнул и стал покачиваться. Зоя насторожилась. Поплавок лег, приподнялся, медленно пошел к траве... «Пора!» Подсечка — и девушка почувствовала, как на другом конце лески забилась рыба. Зоя осторожно отвела ее от травы, а когда рыба, выйдя на поверхность, глотнула воздуху и прекратила сопротивление, спокойно подвела к берегу и взяла подсачеком. Это был подлещик. За ночь она поймала еще трех таких же, и время прошло незаметно. Бледный месяц еще протискивался между верхушками сосен, а из-за леса уже выплывало багряное солнце.

На утренней зорьке нагрянула стайка плотвы. Поклевки следовали одна за другой. Зоя увлеклась ловлей и заметила солнце лишь тогда, когда клев прекратился. Она решила уйти домой, собрала удочки, вынула из воды и те, которыми должен был ловить Миша, но вдруг остановилась. Оглянулась на спящего. Лицо у Миши было бледное, а брови около переносицы страдальчески изогнулись кверху. Он зашевелился и застонал во сне. Ей стало жаль его.

«В сущности Мишка неплохой парень... И меня любит... И я его тоже... Что на него налетело вчера?» — удивлялась она.

— Выпил целую четвертинку. Со страха, что ли? Он добрый, отходчивый. Вот только природу не любит... А что, если?..» — Она сменила насадки; забросив удочки, крепко воткнула удилища в землю. Баночки с червями и те-» стом она оставила на видном месте.

...Солнце стало пригревать. Под яркими лучами все ожило. Лес наполнился щебетаньем птиц, лужайка на берегу озера загудела от тысяч летающих насекомых.

Какая-то мушка уселась на кончик Мишиного носа, завозилась, защекотала так, что Миша проснулся. Он сел, с недоумением осмотрелся и, придя наконец в себя и вспомнив все, что произошло ночью, почувствовал, как что-то тяжелое навалилось ему на сердце. «Какой же я олух!.. Какой олух! Обидел Зою* А все из-за чего? Выпил для смелости!» — издевался он над собой.

Юноша опять лег на траву, снова приподнялся и снова осмотрелся вокруг, будто надеясь, что Зоя выйдет из-за кустов и весело засмеется, как всегда. Но на берегу одиноко стояли две удочки. Ясно, Зоя ушла.
«Почему же она оставила их? — подумал он.— Может быть, около них лежит записка?»

Миша вскочил и заметался по берегу. Заглянул под банки с червями и тестом, обшарил все камешки — нигде записки не было. Он опустился на траву около удочек и, глядя на озеро, задумался...

Легкий игривый ветерок то проносился над лесом, и деревья шептали что-то таинственное, то бросался на озеро и бороздил воду, будто маленьким лемехом. Миша стал успокаиваться. До его сознания стали доходить окружающие звуки и краски. Небольшие волны мерно шлепали в берег, обдавая лицо прохладной водяной пылью. Глазам было приятно смотреть на яркую зелень листвы.

С удивлением он обнаружил, что все живые существа, которых он почти не замечал раньше, живут своей, какой-то таинственной, жизнью и совершенно не обращают на него внимания. Может быть, даже не подозревают о его существовании.

Он перестал шевелиться. И сразу же увидел неведомо откуда прыгнувшего кузнечика. Пошевелив ножками, он застрекотал, перекликаясь со своими товарищами. Должно быть, они позвали его к себе, и он прыгнул в их сторону, сверкнув на солнце ярко-красными крылышками. С прибрежной травы поднялась толстая коричневая стрекоза.

К удивлению Миши, она села ему на руку и уставилась на него огромными глазами. Он затаил дыхание, чтобы не спугнуть ее. Ему уже не хватало воздуху, а она все смотрела, будто изучала что-то. Он стал потихоньку дуть на нее. Не улетает! Начал дуть сильнее — только крепче вцепилась в руку! «Наверно, решила, что дует сильный ветер»,— подумал Миша и весело улыбнулся.

Слева послышалось легкое порханье. Миша скосил глаза и увидел, что на ветку ивы села маленькая зеленовато-серая птичка. Она доверчиво взглянула в его сторону черными глазами-бусинками и принялась чистить клюв — маленький и острый, как шильце. Окончив туалет, птичка улетела по своим, ей одной известным, делам.

Ему стало одиноко и грустно. «Ничего-то я не знаю,— подумал он.— Не знаю, что это за птичка, почему у кузнечика такие красные крылья... Чужой... Как в гостях в незнакомом мире... Вот Зоя, та здесь — у себя дома. Она все знает. Она все объяснила бы...»

Его взгляд упал на поплавки: один из них, сильно погрузившись в воду, медленно шел против волны. «Неужели клюет?!» Юноша вздрогнул.

Он вскочил, схватил удилище и дернул. Первое ощущение было такое, будто за что-то зацепился крючок. Но уже в следующий момент он почувствовал, как кто-то с силой дернул за леску и едва не вырвал из рук удилище. Он яростно потянул к себе удочку.

К счастью, леска была достаточно толстая и выдержала усилия неопытного рыболова. Бронзой блеснула чешуя. Миша схватил подсачек. Два раза промахнулся, но на третий все же подхватил рыбу и, вытащив ее из воды, отбежал с нею метров на десять от берега.

— Вот это лещ! — дрожа от волнения, как ребенок, возбужденно бормотал он.
— Ну и ловля! А я и не подозревал, как это интересно... Надо показать Зое.

Юноша быстро собрал удочки и пошел к деревне, то и дело с восхищением поглядывая на-леща в садке. Сам того не замечая, он все ускорял шаги. Наконец не выдержал и побежал...