Судак

На турбазу «Дичня» я приехал после полудня. В небольшом финском домике, кроме сторожа Семена Кирилловича, крепкого прямого старика с маленькой поседевшей, точно подернутой инеем, бородкой, никого не было.

— Все на льду,— сказал он, небрежно пожимая мне руку. Мы с'Семеном Кирилловичем знакомы уже месяца три.

Он знает, что я страстно хочу стать заправским рыболовом, но что у меня пока ничего не получается. Осенью удочкой я не поймал ни одной стоящей рыбы, кроме ершей и красноперок, которых в Сейме не меньше, чем муравьев в лесу. Хороший рыболов ершей не ловит. Ему подавай карпа, судака, леща и в крайнем случае голавля, подуста и прочую «промежуточную» рыбу.

С приближением зимы моя страсть к рыболовству стала еще острее. Узнав, что существует подледная ловля на разные блесны и мормышки, я решил обзавестись всем необходимым еще до наступления крепких холодов.

На первый взгляд я был экипирован не хуже любого рыболова: на ногах — валенки с самодельными галошами из автомобильных камер, на плечах — добротная дубленая шуба, в чемодане — лески различной толщины, катушки, крючки. Но особенно хороша у меня пешня — разборная, точеная.
Пока я собирался на лед, Семен Кириллович рассказывал:

—А тут на днях судак здорово брал. Профессор Веселов — чай его знаешь — личность видная? — пять судаков вынул. Одного, право, килограммов на пять, вот такого...
— И старик развел руками, явно преувеличивая профессорскую добычу.
— А другие как?
— И другие поймали. Не все, а поймали. Судак, он ведь не всем дается.
— Почему же?
— На него талант надо иметь. Или, как тебе сказать, сноровку...
— И терпение.
— Это уж само собой.
Осмотрев снасти и убедившись, что они находятся в порядке, я стал выходить из дому.
— А ну-ка, покажи блесны,— попросил Семен Кириллович. Я показал. Блесны как блесны. Недавно купил в магазине спорттоваров, выбрал самые лучшие. Семен Кириллович повертел блестящие блесны с острыми, как пчелиное жало, крючками, улыбнулся.
— Не пойдут,— сказал он.
— Почему? — огорчился я.
— Потому что легкие. Эти блесны хороши для озер и прудов, где вода стоячая, спокойная. А у нас теченье. Их унесет кто знает куда!

Я вскинул на ладони самую крупную блесну, похожую чем-то на лезвие докторского скальпеля, и сразу понял: старик прав. Как же это я раньше не подумал об этом! Одно дело ловить на озере и совсем другое — на реке, тем более на такой, как Сейм.

— Что же теперь делать? — растерянно спросил я.
— Не знаю,— хитро улыбнулся старик.— Разве свою тебе отдать, что ли?..
— Пожалуйста, Семен Кириллович,— взмолился я.

Он ушел в соседнюю комнату и вскоре принес мне блесну, почти ничем не отличающуюся от моей. Я недоуменно посмотрел на него. Семен Кириллович перехватил мой взгляд, сказал:

— Та же блесна, только тяжелей. Видишь,— он повернул блесну другим боком,— я дополнительно напаял груз. На-ка, взвесь. Тяжелее?
— Да, намного.
— То-то. Такую не снесет. Поблагодарив, я пошел на реку.

На широком плесе, раскинувшемся перед самой турбазой, не было ни души. Но частые лунки и истоптанный снег красноречиво заявляли о недавней рыбачьей баталии.

Я прошел вниз по реке к меловой горе и тут у поворота заметил рыболова. Он сидел на ведре и методично подергивал снасть. Одет он был в черную широкую дубленую шубу, воротник которой торчал выше его головы. Рыболов сидел ко мне спиной и так увлекся своим занятием, что не слышал, как я подошел к нему вплотную.

— Как рыбка? — весело спросил я.
— Тьфу, окаянный, испугал,— раздался раздраженный старушечий голос.

Рассматривая необычного рыболова, я чуть не рассмеялся. Вот уж этого не ожидал! И тут меня взяло любопытство: неужели поймала чего? Я поздоровался, извинился и спросил об улове.

— Поймала маленько,— ответила старушка и, откинув полу тулупа, показала довольно крупных окуней.— Ты иди за меловую гору,— сказала она,— все туда пошли. Один там судака с полпуда вытянул.
— Судака?
— Ну да. Там место судачиное. Прорва в три сажени глубины, а на дне коряги. Там весь судак держится.
— А ты что туда не идешь? — спросил я, думая, что старая хитрит, хочет избавиться от моего соседства.
— Я окуня люблю. Уха хорошая,— обезоруживающе просто ответила старуха.

Я не нашелся, что ответить, и быстро пошел прочь. Только я завернул за поворот реки, как в двухстах метрах от себя, под крутым берегом, поросшим мелким кустарником, заметил человек пятнадцать рыболовов. Вот они, романтики и страдальцы!

Выбрав место, я быстро выдолбил лунку и, опустив блесну, принялся энергично дергать ее, в то же время с любопытством посматривал на своих соседей, забавно священнодействующих над своими лунками. Вправо от меня на маленьком раскладном стуле сидел генерал в отставке Каримов.

Этo короткая энергичная рука методичн'о дергала леску, он был сосредоточен, словно решал сложную задачу боя. Недалеко от него примостился начальник радиоузла Афонин. Немного дальше, в кучке нескольких рыболовов,— профессор Веселое. Он сидел на большом чемодане, одетый в брезентовый старый плащ поверх зимнего, пальто.

«Кто же поймал полупудового судака?» — думал я, продолжая дергать леску. Так прошло несколько минут, и вдруг я увидел, как мой сосед неожиданно вздрогнул и тут же начал размашисто перебирать руками. Потом он вскочил и отрывисто крикнул:

— Женя, багорик!

Мгновенно к нему подбежал парень в щегольски белых бурках и рваном полушубке. Он ловко опустил багорик в лунку и энергично дернул кверху.

— Есть! — выдохнул он.

Попался крупный судак, килограмма на три. Он лениво бился, широким хвостом разметал снег, разевал пасть и, схваченный морозцем, постепенно засыпал. Многие подбежали полюбоваться удачей рыболова. Восхищались, завидовали. Везет человеку — третьего судака поймал.

Мне страстно захотелось тоже поймать судака, хотя бы небольшого. Но, как всегда, не везло — блесна играла впустую.

Через некоторое время я увидел, как вытащили судаков генерал Каримов и профессор Веселое.
«Неужели так и не поймаю?» — с болью подумал я. Тут кто-то снисходительно хлопнул меня по плечу. Я обернулся. Пришел Семен Кириллович.

— Разве так дергают? — сказал он.
— А как же?
— Реже надо. И блесну на дно не опускай. На четверть примерно держи ото дна. Когда дергаешь блесну, прислушивайся, не сел ли судак. А так ты не поймаешь...

Семен Кириллович взял мою удочку и показал, как нужно подергивать. И я старался делать, как показал он. Семен Кириллович вскоре отошел, начал долбить лунку. «Он-то поймает,— думал я.— Еще бы,, вырос на реке. Всю жизнь рыбалкой занимается».

Зимний день короток, время летит пулей. Я не заметил, как прошли часы и появились уже первые, едва уловимые, признаки наступающего вечера. Рыболовы один за другим уходили к турбазе. «Половлю немного и тоже пойду,— решил я, чувствуя в душе тягостное опустошение.

— Нет, из меня рыболова не получится, прав Семен Кириллович — «таланту» нет.

Вот поддерну еще раз пять и все». Я начал считать: раз, два, три, четыре, пять — пусто. Все! Потянул леску и вдруг ощутил в руке толчком что-то тяжелое и несомненно живое. Кровь волной прилила к голове, сразу стало жарко.

Захотелось крикнуть: «Есть! Попался!» Но я сдержался и стал молча тянуть леску кверху. И вот прозрачную воду небольшой лунки заслонило что-то белое, огромное и непривычное для глаз. Я не выдержал и судорожно, дрожащим от радости голосом дико крикнул:

— Кириллыч!

Старик подбежал ко мне и, взглянув в лунку, скомандовал:

— Руби лед!

Я передал старику удочку, схватил пешню. К нам сбегались рыболовы. Двое из них принялись помогать мне. Лед летел в стороны. Лунка быстро расширялась, превращаясь в прорубь. Семен Кириллович попытался приподнять рыбу на лед, и тут все увидели, как ему тяжело. Но вот, наконец, из мелкого ледяного крошева показалась хищная морда судака. Какой он стройный, красивый! Я в восторге. Вот это трофей! Но вдруг судак, круто изогнувшись, дернулся в сторону.

Из проруби вверх полетели осколки льда и брызги воды. Семен Кириллович «нырнул» руками в воду, поскользнулся, а его заячий треух скатился на лед. Он поднялся растерянный и бледный. На льду у моих ног бешено затрещала катушка. Я тотчас схватил снасть, леска мгновенно натянулась струной и разорвалась, как прелая нитка.

Все изумленно остолбенели. Я первый нарушил тишину:

— Товарищи, что же это такое? — И почувствовал, как горло сжалось от обиды и злости.

Кто-то сказал:

— Килограммов восемь, не меньше...
— Да, здоровый чертяка. Давно таких не видел... Вечером на турбазе долго и страстно говорили об упущенном судаке. Мне сочувствовали и завидовали.

И я понял, что настоящее счастье не только в том, чтобы поймать рыбу или возвратиться с завидными трофеями. Неудача тоже волнует и может разжечь истинную спортивную страсть.