На нерестилищах Хасына

Осень закидала лесные тропы багряной листвой тополей, навесила золотые серьги на придорожный ивняк, бросила желтоватые мазки на густые травы. Ночами берег реки и прибрежный низкорослый тальник одеваются тонким налетом изморози. Особенно холодно бывает под утро. И поэтому наш ярко пылавший всю ночь костер оказался так кстати.

Растянувшись во весь рост на толстых бревнах, мой попутчик, участковый инспектор Рыбоохраны, Иван Савельевич Милехин неторопливо рассказывает:

— Сейчас самый ход кижуча. Немного его осталось в здешних водах и с каждым годом становится все меньше. А какая это замечательная рыба! Вот смотрите.

Он поднимается, подходит к группе сучкастых тополей, столпившихся над невысоким обрывом, и долго, пристально смотрит вниз.

— Вон стоит в брачном наряде кижуч, а сзади — хищники, мальма,— говорит он.

У самого дна стая крупных рыб лениво пошевеливает плавниками.

Три года назад появилась на свет в этих местах молодь кижуча; потом скатилась в море. Нынче она взрослой вернулась «на родину», пройдя многие сотни километров. Нелегко дался ей этот путь, но он закончен. Рыба уже хлопотливо снует возле своих нерестилищ.

Дружно работают самцы, забрасывая гнезда песком и галькой. Израненные, с обитыми плавниками, выходят они из этого испытания. Справив первый и последний в своей жизни свадебный обряд, кижуч навсегда остается на этом илистом дне, прикрывая телом гнездо с икрой.

Мы уходим вверх по реке с рассветом. Милехину предстоит проделать большой путь до самых верховьев Хасына, потом перебраться на Олу, Буюнду и Эльген. Трудная дорога впереди...

Под ногами позванивают голыши, щедро светит выползшее из-за сопки солнце. Вдруг неподалеку слышится голос. Потом раздается густой всплеск воды, и над кустами на мгновение повисает огромный кижуч, поднятый на остроге. Несколько шагов — и мы у берега. Изуродованная рыбина лежит на гальке, а вокруг нее красные шарики — икра, которую она еще,не успела отметать.

«Рыбак» — жидкий, морщинистый дядя, с синими мешками под мутными, еще не просветлевшими после похмелья, глазами.

— А-а-а-а, Казанцев,— протягивает Иван Савельевич который любит переодически посещать магазин пневматического оружия, вплотную подходя к браконьеру и сильной рукой берясь за шестик остроги.

Казанцев отчаянно мигает куцыми белесыми ресницами, делает страдальческое лицо, словно собирается заплакать.

— Ну ты! — басит Милехин.— Отдай, что ли?

Коротким рывком он вырывает острогу из рук браконьера и бросает ее на самую середину могучего Хасына.

Отвернувшись от Казанцева, Милехин носком сапога поддевает одну из рыб, добытых браконьером, и произносит:

— Куда она годна теперь?

На его крупном, мужественном лице темной тенью застывает жалость, смешанная с ненавистью и обидой.

— А сколько таких «рыбаков» шляется еще по рекам с сетями и взрывчаткой,— продолжает Милехин, вынимая из планшетки бланки протоколов.

Издали этот широкий затон напоминает кипящую кастрюлю. Смотришь, и кажется, что кто-то запалил костер под этим темно-свинцовым котлом. Вода в нем как будто кипит... Лишь тогда, когда над этой бурлящей гладью поднимается широкая спина хариуса, охотящегося за мошкарой, осознаешь, что это не вода кипит, а резвится рыба.

У этого плеса мы встретились еще с одной компанией «рыболовов». Это были сотрудники местной автобазы — Кузнецов, Велик, Трипелец и Боровиков.
Солнце уже село на сопку и, заплутавшись в высоких густых зарослях, расплескалось по лесу и погасло.

На самой середине Хасына стоял автобус. Он «засел» так основательно, что вытащить его нет никакой надежды. Вода с силой бьет в его борта и, разбиваясь о них, обдает тысячами брызг людей, стоящих на берегу. Вторая машина ЯН 99—21, каким-то чудом выбралась на узкий каменистый островок, на котором уже горит небольшой костер.

Мы подходим к костру. В ведре, установленном прямо на угли, варится уха. В ведре видна крупная голова рыбы.

— Чем ловили кижуча? — спрашивает Милехин, обращаясь к седовласому «рыбаку».
— Удочкой,— отвечает он.
— Ну, показывайте снасти и улов,— требует Милехин. Воцарилось молчание. Такой уж народ браконьеры.

Иван Савельевич направляется к машине. Под перевернутой лодкой он обнаруживает пять кижучей, а неподалеку — сеть, с которой еще стекают тонкие струйки воды.

В верховьях Хасын мелководней, спокойней. Он уже не рвется вперед с сокрушающей силой, не катит голыши и не образует затонов. Но и здесь немало богатых нерестилищ и огромные стаи горбуши, кеты и кижуча ежегодно заходят в эти воды.

Много нерестовой рыбы было и нынешним летом. И только кижуч шел маленькими, жидкими, поредевшими стаями, сопровождаемый тысячами мелких хищников. В самых глубоких местах редко-редко увидишь стаю в десяток рыб.

Старожилы этих мест рассказывают, что несколько лет назад во время нереста река буквально кипела от кижуча. Но мальма, уничтожающая его икру, свела на нет его запасы.

Немалую роль сыграли в этом и другие хищники — браконьеры, пускающие в ход не только сети, острогу, но и ружья, взрывчатку, перегородки.
Эти люди не останавливаются ни перед чем, даже когда встречаются с представителями рыбоохраны.

Мы столкнулись на реке с браконьерами Некрасовым и Енгае-вым. Они тянули широкий бредень и после каждого захода выбрасывали на берег по 2—3 пятикилограммовых кижуча. Шофер Енгаев пригнал даже машину за добычей. Иван Савельевич, приблизившись к мокрым «рыболовам», потребовал невод.

— А этого не хочешь!

Енгаев выхватил широкий нож и угрожающе потряс им.

Но на инспектора это не подействовало, и он, подойдя вплотную, рванул из рук браконьера сеть. Енгаев снова поднял нож.

Милехин вытащил пистолет. Когда я услышал выстрелы и подошел, то на берегу царила тишина. Енгаев и Некрасов сидели на траве возле вороха рыбы, а Иван Савельевич, склонив голову набок, сосредоточенно заполнял протокол.

Богаты рыбой лососевых пород колымские реки. Но запасы ей изо дня в день уменьшаются. Браконьеры безжалостно опустошают водоемы. На всех реках, начиная от Олы и кончая Балыгы-чаном, они сооружают перегородки, ставят ловушки, глушат и травят рыбу. И как же благодарна роль тех, кто, забывая про отдых и опасность, бесстрашно вступает в беспощадную борьбу с ними.