Ловля сазана на пышки

Когда я с приятелем Сергеем Егоровичем вошел в домик рыболова-спортсмена, за столом уже сидели трое. Один, видать— бывалый, то широкими жестами показывал размеры только что пойманных сазанов, то потряхивал мешочком со жмыховыми пышками и вовсю расхваливал их. Второй — молодой — держал несколько таких же пышек и слушал его со счастливой улыбкой и расширенными глазами. Третий казался безучастным, но усмешки и прищур глаз говорили, что он все понимает.

— Сазаны на эти пышки, как мухи на варенье, полезут, поверь мне,— говорил бывалый.

Мы с приятелем так их и окрестили: Бывалый, Молодой и Безучастный.

— Неужели? — спросил Сергей Егорович.
— Червей, горох пробовал — сазан не клюет, а на пышки четырех взял, и все килограмма по три будут,— ответил Бывалый.
— А вы? — обратился я к Безучастному.
— Двух.
— И то не дурно. Однако ловить сазана на пышку сейчас, кажется, рановато...
— Мне, мил человек, вас учить не стоит — вы, видать, сведущий в рыбацких делах, а вот таким,— Бывалый кивнул в сторону Молодого: — нужно и советом помочь, а иногда и насадкой поделиться.

Сергей Егорович скоро уснул, а я долго ворочался, думал о жмыховых пышках, о червях — нашей единственной насадке и сазаньих вкусах.

Утром мы вышли на берег, когда Бывалый уже садился за весла. Отвязывая лодку, я увидел банку, на этикетке которой был нарисован початок, а чуть пониже — надпись: «Консервированная кукуруза». Подняв банку и убедившись, что зерен в ней еще много, я положил ее в лодку.

Мы опустили якоря невдалеке от Бывалого. Он уже готовил снасти, но, бросив их, стал рыться в рюкзаке и чемоданчике. Потом Бывалый поехал к берегу. Здесь тоже что-то искал, сходил в домик и, бродя по мелководью, всматривался в дно. Наконец он вернулся и забросил донки.

— Что это он? — спросил мой приятель. Я не ответил.

Около часа мы смотрели на неподвижные поплавки. Не клевало и у Бывалого. Спокойно сидел Молодой. Но вот все рыболовы оживились и повернулись в сторону Безучастного — он выводил добычу. Бывалый даже встал, а потом снова начал обшаривать рюкзак и чемоданчик.

Передавая приятелю банку с кукурузой, я сказал:

— Насаживай пропажу — клев начался.
— Его? — спросил Сергей Егорович, и показал рукой в сторону Бывалого.
— Так это же...
— Не честно? — перебил я.
— А с видом благодетеля совать прошлогодние пышки — честно!?

Через несколько минут Сергей Егорович уже выводил сазана.

— На что взял? — услышали мы голос Бывалого.
— На пышку.— ответил усмехаясь Сергей Егорович. А повернувшись в мою сторону, добавил: — Безучастный ему приятель, а кукурузой не делится.

За ту зорю мы поймали по три сазана. На берегу встретились с Бывалым, и он сказал:

— А я сегодня пустой.
— Что ж так?
— Да, видно, правду говорят: «не делись удачей». Вот дал вчера пышки и...

Хотелось отчитать его, но Сергей Егорович сжал мой локоть, и я сдержался. На катере, отвозившем рыболовов в город, завязался разговор о «секретах». Кое-кто доказывал, что каждый должен своим умом до всего доходить, но большинство с ними не соглашалось.

— Секреты! — говорил один: — Это не «секреты», а чистейший эгоизм. У меня был такой случай.

Врач посоветовал заняться рыбалкой. Я оснастил две удочки с помощью знакомого, накопал червей — и на речку. Сижу, сижу, а поплавок хоть бы шевельнулся. А неподалеку старичок плотву таскал одна за другой. Дай, думаю, подойду к нему — может, что посоветует. «На что ловите?» — спрашиваю. «На червячка, дорогой, на червячка»,— этаким добрым и веселым говорком ответил старик.

Вижу — банка с червями около него стоит. Жду поклевки, чтобы посмотреть оснастку. Когда поплавок потонул, старик подсек, но поздно, а насадку всё ж не стал менять. Клюнуло на второй удочке — он вытащил плотицу. Снял ее и насадил червя. «Все, вроде как у меня»,— подумал я. Однако клев у старика прекратился.

«Отошла серебрушка»,— сказал он после долгого молчания. «Придется подождать. Она ведь такая — стаями ходит: подошла — клюет, а отошла — и замер поплавок».

В это время налетел ветерок, развернул тряпку, лежавшую около банки с червями, и я увидел... кусок белого теста. Меня такая обида взяла, что, не сказав ни слова, я ушел к своим удочкам. У старика снова стало клевать, а я мял мякиш белой булки — готовил новую насадку. Когда же у меня начались поклевки, старик тем же добрым и веселым голоском крикнул: «Ну вот, и к вам подошла серебрушка!» Я не отвечал... Не перевелись еще такие эгоисты...

Рыболов замолчал, а сидевший рядом с ним сказал:

— У нас в коллективе есть тоже один такой.

Опытный спиннингист, вместе со всеми ездит на рыбалки, но какой-то он нам чужой. Чтоб показать, научить — и не думайте! Однажды он на одном берегу реки пристроился, а я — напротив, и друг к другу блесны бросаем. Только он выводил судаков, а я — пустую блесну. Сейчас, думаю, поймаю его «секрет», и на его леску набросил свою.

Конечно, блесны зацепились. Он тянет к себе и кричит: «Пусти, отцеплю!», а я к себе: дай, мол, сам отцеплю. Лески натянулись так, что зазвенели. Ребята поняли мою хитрость, и стали его уговаривать: леска, дескать, у меня коротка. Он отпустил, и когда я подвел его блесну, то никакого «секрета» не увидел. Разве только поводок покороче. На всякий случай переделал свою снасть, но он опять ловил, а я стегал воду.

Потом я стал присматриваться. Вот блесна уже упала на воду, а он не подматывает, чего-то выжидает. На следующем забросе я стал считать: раз, два, три, четыре, пять... И только тут он начал наматывать леску. И как? — то быстрее, то медленнее. Сам сделав заброс, я стал считать до пяти. Почувствовал толчок в руку, но подсечка ничего не дала — это блесна коснулась дна. Подматываю то быстрее, то медленнее...

И вот удилище дрогнуло, я подсек, леска пошла в сторону. Первый заброс — и в садке судак; на третьем забросе я поймал еще одного. Товарищи, стегавшие воду по-соседству, даже рты разинули. Конечно, рассказал, в чем дело, и у них начались поклевки. А секрет был простой: судак — рыба донная, и блесну надо вести около дна.

— Уметь надо,— сказал кто-то из защитников «секретов».
— И учить надо,— добавил Сергей Егорович.— Иной за лето только на одну — две рыбалки и может выбраться. Так где же ему опыт брать?

С ним согласился Бывалый. Тут уж я не вытерпел, рассказал и про кукурузу и про жмыховые лепешки — все как было. Рыболовы молчали. Молодой развязал рюкзак, достал оставшиеся пышки, подошел к Бывалому, снял с него шляпу и высыпал их в нее.

— Э-э-это-о-о ху-у-у-улиганс-с-с-ство-о-о! — заикаясь, закричал Бывалый: — И во-о-о-ор-ровство!

Кругом стоял смех.

— Ну, ну! Потише! — сказал Сергей Егорович.

Все дружно поддержали его. Бывалый схватил удочки и побежал на корму.

— Попутного ветра! — кто-то крикнул ему вслед. Вскоре все успокоились, и только Молодой возмущался:
— Вот и верь...
— Таких, как он,— единицы,— перебил Сергей Егорович.
— Больше чутких и отзывчивых. Помнится мне такой случай. Однажды приехал я на родину — в Старую Руссу, и на лодке спустился по Полисти до Ловати.

Ну, встал на прикол. Клевал окунек, плотичка, а язь, за которым добирался двенадцать километров, вроде и не водится в Ловати. После вечерней зари развел костер и стал чистить своих окуньков да плотичек.

Уже за водой собрался, как кто-то из темноты крикнул: «Эй, рыболов! Примешь к костру?» — «Подъезжай!»
Лодка ткнулась в берег, и я увидел старика с огромной седой бородой. Он посмотрел на моих окунишек, и спросил: «Двойную варишь?» — «Нет. Вся Здесь. Язя и не видел...» Старик крякнул и пошел к лодке.

«Принимай к котлу»,— сказал он, принеся большущего язя. «Куда я его? В ведерко не влезет».— «Когда проварятся твои окуни, их — вон, а в ведерко — язя».— «Сколько таких у тебя?» — «Двенадцать».
Мы сварили двойную уху, поужинали и улеглись спать. На заре старик повел меня к лодке, порылся в корзине и, протянув какой-то мягкий комок, сказал: «Закатаешь крючок, и спускай за борт».

Он не обманул: за утреннюю зарю я взял десять крупных язей. С якорей мы со стариком снялись одновременно и километра три ехали вместе. Меня подмывало спросить, из чего и как он готовит насадку, но не решался: все равно, думаю, не скажет. Когда стали разъезжаться, старик крикнул: «Эй, парень! На что ловил-то?» — «Откуда мне знать. Наверное, секрет твой».— «Бери льняной жмых, распарь получше, замеси ржаной мукой и лови».

Я ото всей души поблагодарил: «Спасибо, отец!»

Оказалось, что за язем не нужно ездить двенадцать километров — они ловились около дома, в Полисти. А ведь старик тот был для меня совсем чужим человеком. Я так думаю: твой, рыболов, друг — всегда рядом с тобой. А эти — эгоисты... Что ж, в семье, говорят, не без урода...

Катер подошел к городу. Мы стали сходить на берег.

Если вам требуется найти отель или забронировать рейс на самолёт тогда система поиска http://www.kayak.ru/Milan-Oteli.53596.hotel.ksp поможет вам в этом.