Рыбалка на Вишере и Койве

Вишерский сплав

После наших экспедиций на восток Северный Урал все больше и больше затягивал нас, манил запахом тайги, шумом речных порогов, ягельными полянами, инеем тундровых рассветов, медовыми ветерками прибрежных цветочных полян. И вот, наконец, из донских 45-градусных температур мы попали в холодную душевую севера Пермского края.

В тайге всегда остра проблема гнуса, но на этот раз дожди и нелетний холод разогнали насекомых. Если же говорить о рыбалке, то лучше бы были комары! Подъем рек из-за дождей не только на Урале, но и везде на сибирских реках, ничего хорошего не приносит. Приходится долго настраиваться — рыба осторожна и недоверчива. Однако те моменты поистине детского счастья, которые доставили нам природа и рыбалка на Северном Урале, стоили всех пройденных трудных дорог и сплавов по трем рекам Пермского края.

***

Скалистые вершины хребтов здесь называют «камнем» — Помяненный Камень, Золотой Камень, Белый Камень, Березовский Камень и т.д. Скальные стенки — главное и очень живописное украшение горно-таежных речек, и за почти 400 км уральских сплавов они сопровождали нас от начала до конца. Соответственно, и рыбалка у таких стенок живописна и привлекает нас, равнинных рыболовов, своей необычностью — ямами у подскальных стенок, вымытыми еще в половодье, всяческими гротами, продолжающимися в глубине, где может найти себе укрытие разная рыба.

Надо сказать, что нахлыстовая рыбалка на Северном Урале довольно популярна. Встречи с рыболовами и «летающими» шнурами на лодках случались у нас довольно часто, особенно на Вишере. Бросить мушку под камень, конечно, менее рискованно на течении, нежели под нависающий куст, где при зацепе редко удается избежать обрывов.

Главная проблема североуральских маршрутов — заброска на вахтовых «Уралах» в самую глушь. Мы с попутно присоединившимися туристами-байдарочниками из Питера несколько часов тряслись по «убитым» дорогам, проложенным через тайгу зэками еще в 30-40-х годах прошлого века. Таким образом мы оказались в верхней части Вишерского бассейна, в десятке километров начинались владения крайнего в Пермском крае Вишерского заповедника.

...В закатном солнце серебрилась плавно несущаяся вода Винтера, окаймленная по берегам столбчатыми скалами. То вблизи берега, то на середине появлялись расходящиеся круги плавящейся рыбы. Все на свете, по нашим приметам, предсказывало нам успешный поход, но, как это часто бывает, подвела погода. Дождь зарядил дней на восемь! Однако дневную фору нам Вишера все-таки дала, и мы неплохо использовали следующий денек, пока не подошла туча.

Мы решили обмануть погоду и продвинуться вверх по Вишере на несколько километров. Питерцы не стали испытывать судьбу и пошли вниз, а наш караван из трех лодок поутру двинулся вверх, против течения. План можно было считать удавшимся, пока дорогу не преградил длинный — около километра — перекат, щедро усыпанный скользкими камнями. После трехчасовой борьбы с течением и поиска более проходимых проток мы, наконец, вышли на длинную галечную косу.

Выдохлись мы изрядно, а потому решили, что стоит пойти на разведку дальнейшего пути налегке. Взяв легкий спиннинг, я двинулся вверх по берегу, покрытому крупными валунами. Чистая, чуть красноватая вода большой таежной реки переливалась на перекате, манила испытать наши вращающиеся блесны. Я далеко забросил «вертушку» с тяжелым сердечником поперек перекатной струи. Боясь зацепить блесну, приподнял кончик спиннинга повыше и повел ее по поверхности. После второго заброса, когда блесна пересекала середину переката, рука ощутила удар, и леска пошла в сторону.

Всегда особо радуешься первому хариусу после годовой разлуки, Он, конечно, не так ярок, как в Восточной Сибири, но все же испытываешь массу удовольствия, когда держишь его плотно сбитое мускулистое тело в руках. С нетерпением жду следующей поклевки, и она вскоре случается. Живая рыба есть, и, пожалуй, можно организовать тут бивуак. С трудом переплываем к средним островам с большими галечными косами и, оставив женщин у костра, отправляемся по мелководью обследовать протоки. Оказывается, их можно преодолеть в сапогах.

Травы по грудь и буйная зелень недолгого уральского лета опьяняют нас запахами цветов и свежего сена, собранного в стога на островах. Поднимаюсь на высокий пригорок одного из островков и замечаю глубокую протоку. Вода голубая и прозрачная. Стаи гольянов рассыпались по всему плесу — и вдруг всплеск! Кто их разогнал? Щука? А может, местный таймень? Так хотелось увидеть его самую «западную» популяцию!

Первая же рыбалка принесла двух таймешат — размером они были с мелкую щучку, но все же попались настоящие таймени Северного Урала. Все у них было, как у взрослых, — сталисто-черная раскраска тела, алый хвост, острые мелкие зубы хищников.

Как это всегда бывает, вначале повезло новичку, никогда не видевшему тайменя, да и владеющему спиннингом всего второй год. В нашем общем активе уже было несколько хариусов, и они уже не были новостью, но вот крик: «Щука, щука!» меня несколько удивил. Место совсем не щучье — нижняя часть протоки. Может, хищница пришла с ближайшего плеса?

Я спустился по покосу в низ острова и сразу же увидел в руках товарища полукилограммового таймешонка.Мой компаньон с удивлением рассматривал чудную «щуку», пока я не показал ему основной признак всех лососевых — жировой плавник. Мы несколько минут продержали таймешонка в воде и убедившись, что нет крови из жабр, отпустили. К сожалению, жадность тайменя не дает ему возможности достигнуть трофейного веса в посещаемых реках, но и закрыть их от рыболовов не получится. Выход видится в том, чтобы подпиливать бородки тройников и осторожно снимать с крючков схватившую рыбу.

Крупный осторожный хариус иногда показывал себя возле танцующих над водой черных поденок, и моему товарищу удалось взять несколько рыб издалека на «нулевой» и «первый» блесны MYRAN, которые здесь работали лучше других «вертушек». Наконец на одной из кос загорелся вечерний костер, и женщины позвали нас, показывая на подкрадывающуюся тучу. К счастью, первая гроза только попугала, освежив нагретый солнцем берег.

Утро выдалось пасмурное и вновь грозило дождями, но мы все же двинулись вниз, отмечая, как популярна река у пермских рыболовов — встретили по пути 8 лодок. Люди пользовались всеми возможными способами принятого здесь рыболовства. Одни вовсю гоняли «балду» с тяжелым пенопластовым поплавком (всеобщее северное увлечение), другие блеснили, а двое или трое отрабатывали красивый нахлыстовый заброс под предскальные ямы. Чувствовалось знание повадок местной рыбы, и надо признаться, хариус у них попадался чаше, нежели у нас. Мы не стали расспрашивать о местных привычках рыбы, решив раскусить тайну их питания своими силами. И надо сказать, что это оказалось непросто!

Хариуса нам приходилось ловить на ходу, что, в общем-то, довольно обычно при длинных сплавах. Просто немного притормаживаешь лодку ниже переката и протраливаешь струю на входе и выходе из плеса, где стоит рыба (хотя хариус чаще бывает на тягуне с крупными камнями, коих на Вишере немало).
У нас не было цели поймать рыбы про запас, нескольких малосольных хариусов к ужину нам вполне хватало, поэтому мы ловили и спиннингом, и нахлыстом, пробуя разные приманки и проводки. Использовали все имеющиеся у нас мушки, но так и не определили рыбьих предпочтений.

Если в одном месте хариус попадался на сухую мушку — имитацию поденки, то через пару километров брал уже на мокрую, связанную под нимфу. Иногда я пытался проникнуть в темные глубины «дорожением» — течение заменяло мотор, и воблер начинал бить лопастью по камням. Поклевок не было, и я вновь переходил к нахлысту. С длинного переката удавалось сорвать хариуса, иногда он хватал просто тянущуюся сзади мушку на шнуре, который я не успевал подобрать.

Три дня мы плыли в сплошной мороси при постепенно падающей температуре. Сильных дождей не было, и река почти не мутнела, но вода в ней поднималась, что видно по растущим по прибрежным косам лопухам. На утренних и вечерних стоянках, приведя в порядок палатки и костер, мы выходили на перекаты половить хариуса. Чем больше рыболовов-туристов и местных появлялось на реке, тем больше шансов становилось у нахлыстовиков. Шнур приходилось разгонять предельно, и всплеск раздавался, когда мушка оказывалась на самой дальней точке. Подсекать при этом было невозможно из-за расстояния и дуги на течении, но все равно — это было здорово! Рыба успевала разобраться раньше и бросала мушку.

Наконец природа подарила нам солнечный денек, и мы решили основательно просушиться и отдохнуть у красивейших столбов, возвышающихся на сотню метров по правому берегу. Белые камни позволяли осмотреть местность на многие километры вперед. После довольно опасной и мокрой звериной тропы мы с женой оказались на самой верхушке одного из гольцов. Вишера открылась нам плавным изгибом с несколькими зелеными островами, цепочкой тянущимися в верхней части речной излучины. Два речных орла кружили на одном уровне с нами, а где-то далеко под ногами виднелась стоящая у берега наша лодка.

...Сильный хлопок, похожий на оружейный выстрел, привел нас в чувство. Звук явно исходил с поляны, на которой обосновался наш лагерь. Когда мы вернулись, оказалось, что один из участников нашего похода, новичок, выставил свою «Уфимку» на просушку. Эх, не успел я предупредить его, что и на севере солнце бывает коварным! От перегрева баллон лопнул прямо по шву. Полдня ушло на заклеивание и усиление разошедшегося шва.

Едва мы покинули приветливую солнечную поляну, как из-за хребта вновь показались тучи, и вскоре поверхность реки вновь покрылась рябью мороси. Местами под водой проглядывали гигантские валуны — самое место для тайменьих и щучьих засад. Течение усилилось, темное небо не давало достаточного освещения для наблюдения за проносящимся дном, но я все же пустил за лодкой зеленый воблер-составник. Его кислотная окраска позволяла видеть приманку на значительном расстоянии даже при пасмурной погоде. Несколько раз воблер ткнулся лопастью в проносящиеся валуны, и нам пришлось притормаживать лодку, чтобы при резком ударе не поломать приманку.

Так мы сплывали по довольно длинному и глубокому перекату, и вдруг я получил то, чего ожидал, — спиннинг согнулся и едва не выскочил из-под ног. Мы забыли обо всем на свете, соредоточив все внимание на рыбе, без сомнения крупной, разворачивающей на течении лодку. Я даже забыл, что у меня на катушке довольно прочная «плетенка» и, лишь слегка подтормаживая, отпускал шнур метр за метром.

Жена попыталась перехватить управление лодкой, отходя от накатывающейся шиверы, а я с замиранием сердца сдерживал натиск рыбы. Определив сразу, что это таймень (щуки обычно не берут на таком течении), я постепенно стал подтягивать рыбу по кругу, по которому таймень обходил лодку.

Теперь все зависело от того, насколько прочно он зацепился. Моя ошибка состояла в том, что я поосторожничал с первой подсечкой и не пробил твердую челюсть тайменя. Я попытался поднять рыбу из глубины, но... кончилось все мощным ударом хвоста, сильным всплеском, ослабевшей леской и всплывшим на поверхность воды ярко-зеленым составником. Такой финал обиден вдвойне. Уж лучше бы воблер оборвало! Расстроенные, мы сплывали дальше и все кидали и кидали приманки, но крупные валуны кончились, а на мелком галечнике не было даже хариуса.

В таких местах я перестраивался на нахлыст с мелкой мушкой и ловил ельцов, выручающих нас повсеместно. Окуни, не особенно крупные, попадались на «вертушки» по более спокойным заливам.

Дожди то уходили за горы, где петляла река, то возвращались мелкой моросью, и мы с нетерпением ждали, когда же, наконец, установится ровная хорошая погода. Однажды, останавливаясь на ночлег, мы выбрали оригинальную стоянку. На середине прибрежной поляны стояла зеленая елка, вся усыпанная игрушками, разноцветными шарами, блеснами и даже со звездой на верхушке. Новогодний праздник в середине июля! Под морось дождя и с зеленой травкой! Возможно, ее украсили еще рюкзаки, я прошел вверх по песчаному перекату. В одном месте песок был столь зыбким, что я чуть не черпанул воды в сапоги. Такие пески мне попадались на многих реках, и хотя здесь не было так опасно, как в трясинах, но затянуть по пояс они могли. В тайге на реках надо быть готовым ко всему, здесь не расслабишься! Не задерживаясь, я перескочил на метр дальше, нащупав под песком твердую гальку.

Песок выходил косой на поверхность в виде небольшого островка, поросшего осокой. С другой его стороны начиналась глубина, но ниже полосы песка выходили в двух местах с завихрениями течения, где, по моим понятиям, должна стоять ждущая насекомых или малька рыба.

Разыграв мушку выше завихрения, я подождал, когда она минует перспективное место, и точно — на том месте сыграла рыба. Когда много лет ощущаешь змею шнура в напряженной руке, то чувствуешь любое, самое незначительное прикосновение (фото 10).

Мушка подается все дальше и дальше, но рыба только бьет ее, нагоняя азарта. На берегу крики, созывающие всех на ужин, но если рыба хитрее тебя, это не дает уходить. Ставлю мушку, связанную моим краснодарским другом Александром Буненковым. Что она имитирует? Скорее, нимфу неместного характера, но все равно она срабатывает, и я возвращаюсь к костру с уловом.

Мы уже проплыли деревню Акчим и не зашли в речку с таким же именем из-за дождей и мутной воды. В Вишере она пока терпимая, ловить можно, но поднимающийся уровень ничего хорошего не предвещает!

Туристы, которых за лето здесь проходит немало, оказывают некоторую поддержку жителям малонаселенных деревень, живущим продажей рыбы. Цена 1 кг хариуса — 100-150 руб. Ловят часто в паре - муж и жена. Способ похож на донскую селедочную ловлю ставкой с десятком и более крючков, только вместо кембриков на поводках стоят мушки — получается этакий сибирский самодур, расправляемый на течении в поверхностных слоях.

Пара становится на якоре выше перекатов и с легким грузилом отпускает всю систему по течению. Потом муж вытягивает «порядок», передавая висящих хариусов назад жене, которая сноровисто снимает рыбу в ведро. Иногда ловят на сплаве, причем гребет жена, а муж управляет снастью.

Запасы хариуса в Вишере заметно тают, но виновато в этом не столько браконьерство, сколько алмазные и золотые прииски. Хариус и, конечно, таймень с таких мест уходят напрочь. Мы убедились в этом возле устья притока Щугоры, где стояла драга. Вначале вдоль левого берега появилась мутная струя, занявшая четверть реки, потом половину, а через десяток километров — и всю Вишеру. Только ельцы, пескари и иногда окуни обитали в мутных водах, да и то в местах впадения речек и ручьев.

К ночи мы уже укладывали лодки и рюкзаки на автовокзале Красновишерска — наш путь лежал на другие реки. Вначале предполагалось отправиться на Язьву, но нас вовремя предупредили, что и там «разбойничает» драга.

В последний раз перед Красновишерском поднялись мы на самый высокий скальный массив Полюдов камень. Под ногами была страшная высота, с которой Вишера предстала нам узкой лентой, прорезающей тайгу и разрушающей своими водами почти век стоявшие по фарватеру ряжи.

К верховьям Койвы

В Перми все так же стояла сухая и теплая погода. Мы как следует просушились и согрелись. Посовещавшись у карты, решили отправиться в бассейн знаменитой среди туристов и рыболовов реки Чусовой. Для меня путешествие по ней было давней мечтой. Сейчас такая возможность представилась.
Плыть решили по Койве, предварительно добравшись туда поездом, идущим до Нижнего Тагила. Койва берет начало с самой середины Уральского хребта, стекая в Чусовую на юго-запад. Нельзя сказать, что Койва — дикая речка, на 170-километровом сплаве нам встретилось три поселка и несколько туристических плотов в нижнем течении.

Это Вишера в миниатюре, с не столь грандиозными, но не менее красивыми скальными участками, хорошей скоростью течения и дремучими лесами, полными грибов и ягод. Погода здесь гораздо мягче и теплее вишерской, и многочисленные перекаты с небольшой глубиной позволяют спокойно сплывать по ней любителям легкого спиннинга и нахлыста.

Почти везде можно дойти до середины переката и подбросить в ямку мушку или блесну, так что вполне реально наткнуться здесь на неплохую щучку или окуня, поймать на перекате 200-граммового хариуса.

Из-за небольшой ширины в верховьях Койвы иногда встречаются завалы, но все они проходимы с одной или другой стороны. Хариус осторожен и ловится на мелкие сухие мушки у длинных каменистых перекатов с крупными камнями и почему-то у зарослей стоящих в воде лопухов. Скорее всего, он держится тут из-за падающих с растений пауков и других насекомых.

В Койве довольно много воды — похоже, неделю назад здесь тоже прошли сильные дожди. Это видно по висящему на ветках хворосту в 1,5 м над водою, по еще затопленным лопухам у берега. Рыба клюет осторожно и с неохотой. Приходится смотреть,чем она питается, и долго подбирать мушки.

Другие участники сплава накопали под гнилушками дождевых червей и стали ловить на них ельцов. Разнообразить уху удалось только за счет парочки хариусов и пойманных на медленных плесах окуней. Чувствуется рыболовный пресс. Не видел, чтобы кто-либо из туристов на плотах поймал тут на блесны хариуса, но щуки иногда хватают на ходу.

На всем пути по Койве нам встретился всего лишь один мощный порог - Федуловский, дальше были лишь небольшие пороги с высоким скатом в нескольких километрах от впадения в Чусовую. Однако и туг не стоило терять внимания — на одном из сливов наша самая загруженная лодка все же попала в сильный встречный водоворот, образуемый после слива из переката, и черпанула бортом поллодки воды. Все высушили на берегу, но это был полезный опыт.

Ниже поселка Кусье-Александровский хариус вовсе исчез, но елец встречался уже вместе с появившимся голавлем. Красноперые рыбины оказались не так просты, и мушку брать отказались, окончательно показав себя только на Чусовой. На слияние двух рек мы вышли под закатное солнце. Несколько проток в дельте, вынесли наши лодки в широкую и чистую реку, окруженную высокими скальными массивами. Вот она, великая Чусовая!

По Чусовой

В отличие от узких ущелий Койвы здесь тайга на добрую сотню метров отступала от берега, обнажая прекрасный песчаный пляж с бывшими стоянками байдарочников. Чусовая мощным потоком несла свои воды на запад. И главное, на поверхности то там, то здесь расходились круги вовсе не мелкой, питающейся в верхних слоях рыбы. Всплески заинтриговали даже самых спокойных из нас, да и как выдержать сердцу рыболова при такой картине!

...Я отошел в сторону от спиннингистов, таскающих на «вертушки» голавлей, и, пройдя вниз по пляжу, разыграл шнур вдоль береговой струи. Как только опустившаяся мушка обогнула стоящий ниже по течению валун, раздался всплеск. Несколько забросов принесли пару голавликов. А в это время наши женщины набросали в углубления на береговом песке несколько голавлей по 200 г. Голавль клевал на блесны увереннее и азартнее.

В наступившей темноте отчетливо слышались чьи-то сильные всплески, и мы с участницей нашей группы Анной взяли спиннинги и воблеры, идущие по самой поверхности. Это были австралийские имитации лягушонка и жука со стоящей строго вертикально лопастью. Рассудив, что о себе давали знать небольшие таймени, о которых на Чусовой рассказывали местные рыболовы, мы постарались зайти в воду поглубже. Всплески появлялись довольно далеко от берега, где-то на середине реки. На эти маленькие, 3,5-граммовые воблеры, напоминающие по характеру игры мышь и дающие на поверхности воды усы, на Енисее нередко нападали ленки. К тому же лопасть придавала воблерку сильную вибрацию, привлекающую хищника. Стоило мне со второго раза попасть в место, близкое к всплеску, как я почувствовал четкий удар.

Необыкновенное ощущение рыбы при ловле ночью: спиннинг как продолжение руки и полная неизвестность: кто там, на другом конце снасти, в полной темноте? Наконец я включил фонарь и увидел почти килограммового голавля с «мыше-жуком» во рту, Анна тоже вскрикнула при поклевке и вытащила второго «тайменя»...

Чусовая —просто голавлиный рай, и в этом мы воочию убедились за два последних дня сплава по 50-километровому участку до г.Чусовой. Голавля здесь больше, чем везде, где мне приходилось ловить, от Кавказа до Дона и Северной Двины. Чусовской голавль распределен равномерно вдоль скалистых и даже камышовых берегов. В иных местах каждый пятый заброс шнура приносил добычу (фото 16). Солнечная погода и частые поклевки рыбы оказались, пожалуй, самыми приятными моментами в наши последние сплавные часы, а столько удобных полян для ночевок я не встречал ни на одной речке.

Популярность Чусовой и бережное отношение многих сплавщиков к природе располагает к этой уральской реке еще больше. Довольно часто на бивуаках стояли стойки для костра, причем многие с запасом дров для случайных путников и даже продуктами — картошкой и овощами. Все поляны старательно очищались от мусора. Так бы на всех реках, посещаемых нашей рыболовной братией!

Есть еще одна пресная рыба на Чусовой причем по величине она превосходит своих сородичей в других реках. Это елец, попадавшийся нам у скальных стенок. Елец взял мою мушку так резво, что я вначале принял его за голавля, но, подтянув поближе, был поражен его размером. Брал он на тонущие мушки у самых скальных стенок, когда приманка погружалась в зеленоватую глубину, и при этом отчаянно сопротивлялся. Вообще последние дни сплава мы не скучали, таская голавлей и ельцов.

Подплывать к Чусовскому очень удобно, наши лодки причалили всего в 200 м от железнодорожного вокзала, и нам оставалось только собрать вещи и сесть в поезд...

По материалам журнала РЫБОЛОВ Elite