За чукотскими чернышами

Я недавно посетил озера Екатеринбурга, было просто великолепно, сейчас я поехал за чукотскими чернышами, и история об этом... Утро было хмурое. Туман клочьями лежал на прибрежных почерневших кустах. Слабый наст не держал. Через каждые десять-пятнадцать шагов мы с Игорем проваливались в мокрый снег. Сначала это даже нравилось, но потом стало не до шуток. Приходилось часто отдыхать. Перешли вброд речку Мар-ковку. Дальше чуть заметная тропка вела по галечной косе. Идти стало легче. Поднялись на высокий берег, густо поросший тальником.

Внизу шумела быстрая Марковка. Она уже вскрылась, но течение, как ни старалось, никак не могло оторвать вцепившийся в берег лед — припай. Но вот и цель нашего похода — яма Банная. Почему именно Банная? Наверное, потому, что на берегу росла довольно редкая в этих местах береза. Тут заготавливали веники для бань. Вот и пошло в народе название — Банная.

Течение р яме тихое, лед довольно толстый. Бур уходил почти по рукоятку. Распутав леску и проверив, хорошо ли блестит блесна, крепко ли держится на крючке кусочек красной губки, опустил блесну на дно. И тут же после нескольких подергиваний вытащил полукилограммового хариуса. Черный как смола, он бешено бил хвостом по льду. Крупный хариус всегда черный. Поэтому его и называют черныш.

Не успела блесна дойти до дна, как опять последовал резкий удар. Хариус стремительно закружился. Перерезав о лед леску, ушел с блесной. Быстро привязал другую, хотя руки дрожали, не слушались. Брали исключительно черныши. Вот уже несколько красавцев лежали на льду возле лунки. Очередной опять оборвал леску. Решил вместо лески 0,15 взять зеленую диаметром 0,25 мм. Игорь чертыхался у своей лунки. У него та же история.

Но стоило нам заменить лески, как клев прекратился. Тогда я лег, очистил лунку ото льда и стал смотреть в прозрачную воду. На дне отчетливо был виден каждый камешек. Откуда-то стремительно вылетел хариус. В воде он казался огромным. Не доходя сантиметров пять до блесны, резко свернул в сторону и скрылся. Но далеко не ушел. Вертелся вокруг блесны и... не клевал! Снова сменил леску, на бесцветную, и хариус взял... Из-за поворота реки показалась легкая долбленка — каюк.

— Корочей вам лыбки! — поприветствовал нас Уттыль.
— Вам тоже! — ответили мы.

Кряжистый, с вечно смеющимися глазами старик чукча был немногословен. Окинув быстрым взглядом нашу добычу, он проплыл дальше метров на двести и разогнал каюк так, что тот легко, почти до половины, выскочил на лед. После этого Уттыль сел на нос каюка верхом и, упираясь ногами в снег, полностью вытащил его из воды. Место он выбрал хорошее. За мысом — перекат, где река делала поворот.

Немного ниже — омут. Затем он взял леску, сложенную кольцами у ног, раскрутил и забросил блесну. Громко булькнув, она упала почти у противоположного берега. И тут же обеими руками Уттыль начал быстро подтягивать леску. Мы видели, как на середине реки отчаянно сопротивлялся хариус. Но вот он уже на берегу. Мы удивленно переглянулись.

Уттыль, как будто дразня нас, вытаскивал одного за другим огромных чернышей. Мы с ожесточением дергали свои удочки. Наконец, я не выдержал и подошел к Уттылю. Он, попыхивая трубкой, вываживал очередного хариуса. На ногах у него нерповые торбаса, такие же брюки. Кухлянка из оленьего меха, а завершает наряд красиво вышитый бисером, отороченный лисьим мехом малахай. Лицо сплошь изрезано мелкими морщинами. Из редких усов торчала неизменная длинная трубка.

— Китай там! — показал он мне на соседний мысок.

Я схватил моток лески и под саркастический смех Игоря побежал на указанное место. Привязал сразу две блесны, раскрутил, как Уттыль, и... блесны, описав крутую дугу, упали в 5 м от берега. Так раз двадцать. Подвесил еще одну блесну, но результат тот же. На смену мне пришел Игорь, и я отправился собирать плавник для костра. Был третий час, солнце пекло, все блестело — и снег, и река. Прямо на нас, на небольшой высоте, острый, как наконечник стрелы, шел косяк гусей.

— Шесть, десять, четырнадцать,— считал я.
— Мастер,—протяжно, с ударением на последний слог, проговорил Уттыль. Пока я смотрел на гусей, он неслышными шагами охотника подошел к костру. По-видимому, замечание его относилось к вожаку косяка.

Я попросил Уттыля показать мне блесну. Он молча протянул досочку, на которую была намотана леска с блесной. Ничего примечательного. Грубая неотшлифованная отливка из свинца длиной со спичечный коробок, неширокая, на конце — крючок № 5. Но зачем он привязал черный ремешок к крючку? Не в этом ли соль? Завтра же сделаю себе такую.

— Ехать ната,— сказал Уттыль, направляясь к каюку. Он быстро покидал рыбу в лодку, и его быстрый каюк скрылся за поворотом. Ну что ж, и нам пора. Собрали рыбу, рюкзаки за спину и —в дорогу. В следующее воскресенье обязательно придем сюда с новыми блеснами — чукотскими.