Урал, Урал-река...

В пойме Урала много озер, стариц, речек. А вокруг леса, непролазные, заросшие ежевичником, колючим терновником, ягоды которого здесь и поныне называют казачьим виноградом и поход по этой реке будет просто незабываемым. Есть и грибы: подосиновики, подберезовики, грузди. Красив Урал, стремителен. Крутояры перемежаются песками, перекаты — широкими и глубокими плесами с завалами корчей, суводями, затонами, иногда уходящими далеко в степь. До тридцати видов рыб водится в реке: сазан, судак, жерех, лещ, сом, язь, голавль... Щуку местные жители и за рыбу не считают. Мелочь, если и ловят, то осенью, для вяления, когда мухи исчезнут, да ранней весной — тогда всякая люба, потому что первая. Ловля рыбы здесь имеет свою специфику. Поэтому я и хочу поделиться некоторым опытом ужения рыбы в местных водоемах.

...На этот раз мы решили всей семьей отправиться в Красную Луку. Она привлекала моего отца тем, что он, любитель ловли подуста в проводку, всегда уходил отсюда с хорошей добычей. Немеченное место — недалеко от города, редко посещаемое рыболовами. Оно удобно и тем, что после полудня под яром была тень, спасающая от изнуряющего зноя. Наверху к самому берегу подходила лощина, поросшая зеленой муравой. Тут же стояла группа серебристых тополей.

Солнце было еще высоко, когда мы пришли на место. Навстречу нам тяжело поднимался мужчина, сгибаясь под тяжестью рюкзака, из которого торчали сазаньи хвосты. Мы молча переглянулись. Он недобро и презрительно посмотрел на нас и наши снасти. Я наивно спросил, проводя пальцем по вздрагивающему сазаньему хвосту:
— Это вы здесь ловили? На удочки?
— Здесь, да не про вашу честь,— ответил он и, буркнув: — Рыбаки мне тоже,— свернул на тропинку. Надеяться, что открыта стоянка, где жировал сазан, мы могли; на хороший улов — едва ли: куда нам, действительно, со своими удочками. Да и опыта не было.

Утром, когда прибрежная галька обжигает холодом ноги, я взял свои донки-коротышки и поднялся вверх по течению, где яр круто уходил под воду. Огляделся. Кругом валялись окурки. Поблескивали перламутром битые ракушки. На притоптанной небольшой площадке—отверстия от удочек. Сомнения не было: здесь вчера ловил тот неприветливый дядя. Стремнина, ударяясь об отвесную стену яра, отходила под небольшим углом к фарватеру, образуя небольшую заводь. В ней вода шла ровно, спокойно, что говорило о большой глубине. Разматывая свои неказистые удочки, рассчитанные на мелочь, я вздрогнул: метрах в пятнадцати, там, где кончалась тень от яра, выбросился сазан. Потом еще. И еще. Золотые слитки рыб метили расходящимися кругами поверхность воды. Ветерок относил белесые космы тумана в матовый от росы тальник. Я закинул... И тут же конец удилища дрогнул, пригнулся, застыв в таком положении на несколько секунд. Потом выпрямился и закивал плавно, широко...

Как я вытащил рыбу — не помню. Все произошло словно в чаду. Но это был он, мой первый сазан. Я бежал по берегу, поскальзываясь и спотыкаясь, крепко прижав к груди обеими руками рыбу, и торжествующе кричал:
— Поймал! Поймал!

Сейчас, спустя много лет, я иронически, но с удовлетворением посмеиваюсь над собой: нет, пожалуй, не я поймал сазана, а он меня и так, что не могу вырваться всю жизнь!

В Урале встречаются два вида сазанов: проходной — тот, что поднимается в верховье с моря, и местный. Гость — серебристо-бледного цвета, длинный, прогонистый. Свой же — цвета червонного золота с оранжевым хвостовым плавником, горбатый, высокий в спине, покороче. Это красавец. Он намного сильнее, осторожнее и... жирнее проходного.

Раньше сазана было много. Ловили его легко и без захватывающего спортивного интереса: подумаешь, сорвался, другой схватит! Лет двадцать назад рыболовецкие колхозы Гурьевской области не были достаточно хорошо оснащены технически, не хватало на промыслах и людей.

Сейчас совсем другая картина. В устье Урала день и ночь с обоих берегов десятки неводов черпают рыбу, идущую на икромет. Если раньше сазан доходил до Оренбурга, то теперь не каждый год добирается до Уральска. Намного меньше его стало в реке. И тем почетнее трофей, когда выловишь не худого, голодного пришельца, а буйного, гораздого на любые трюки «хозяина».

Общепринятая насадка на сазана в мае и июне — лесные черви, которых в здешних прибрежных лесах, заливаемых в половодье, очень много. Позднее, если дожди выпадают редко и червей мало, насадкой служат ракушки разных цветов: белые, желтые, розовые, серые с чернотой, красноватые. Однако лучшей считается комбинированная насадка: ракушка или кусочек рыбного филе и земляной червь. В конце августа и в сентябре хорошо ловить на хлеб, главным образом в заводях, где несильное течение.

Вторая по «рангу» рыба в Урале —жерех. Кому не доводилось видеть его разбойничьих налетов на мелочь, жирующую на отмелях? Кто не любовался его мощными всплесками в суводях, под яром? Но не так-то легко поймать эту осторожную рыбу. Впрочем, не знаю, как на других водоемах, а на Урале ловля жереха не так уж и сложна.

Я считаю, что жерех не разборчив в насадке. В моей практике не было случая, чтобы он отказался от живой рыбки, лягушонка, кузнечика, кисточки червей, колеблющейся блесны.

Вспоминается такой случай. Как-то в конце октября после неудачной рыбалки в карьере (глубокой яме) я возвращался через Перевалочную рощу. Дул порывистый холодный ветер, временами накрапывал дождь. На реке ходили крутые волны. Не помню, как я вышел на прибрежный песок. Где-то в сознании мелькнуло: «Не оправдались мои надежды на клев синца и подлещика на карьере. Может, здесь судак возьмет?». В этом месте двухметровая глубина, ровное умеренное течение. Долго не раздумывая, я наживил донку кусочком рыбы и забросил. Вскоре леска натянулась, вершинка плавно пригнулась к воде. Подсек — пусто.

Снова забросил, и опять тут же последовала поклевка. На этот раз я почувствовал, что в глубине сопротивляется крупная рыба. Кто? Судак себя так не ведет. Это — большеротый с золотистым ободком вокруг глаз жерех. Вслед за ним вытащил еще одного и — все: поклевок больше не было. Случайность? Еще месяц назад, даже две недели, жереха ловили на блесну, которую забрасывали под яр, куда падали насекомые, а в верхних слоях воды сновали уклейки. Сейчас мелюзга ушла на тиховодье, спряталась в коряги, кузнечики пропали, и хищнику тут стало нечего делать. На перекатах его искать столь же бесполезно: он не гоняет малька, не бьет, не дает о себе знать. И все-таки жерех, как оказалось, на мелких местах есть, хотя мои трофеи в тот раз и нельзя было считать убедительным доказательством.

Если в тихий день взглянем на реку с возвышения, то различим желтые и темные пятна. Это подводные отмели, чередую щлеся с ямами. Иногда отмели имеют форму дуги, параллельной берегу и резко уходящей в воду. В таких местах образуются неглубокие ямы. Гребень отмели (гривка), спускающийся полого к середине реки, виден отчетливо. За гривками и есть излюбленные места жереха. Здесь он охотится за пескарями.

И вот я снова пришел сюда. Теперь со спиннингом. Был тихий день, и рельеф дна хорошо просматривался. Сделал несколько забросов: ни погони, ни сходов. Блесна ложилась примерно на метр дальше гребня. Пришлось увеличить заброс с 20 м до 40—50. И только металлическая приманка коснулась воды, как тут же последовал резкий рывок — на тихой воде появились буруны. Так за три часа я поймал несколько жерехов.

И опять сомнение: причина удачи, возможно, в благоприятной погоде — тихо, солнечно, и жерех вышел на отмель. Через несколько дней я снова рыбачил в этих местах. На этот раз дул сильный западный ветер, крутые волны ходили по Уралу, тяжелые тучи низко висели над землей, готовые разразиться дождем или снегом. Накануне всю ночь моросил дождь, и пески, до этого золотые, стали серыми, мрачными. Холодно, сыро. А жерех все-таки хватал блесну. Причем крупный — до 2—3 кг. Тогда я сделал для себя еще одно открытие: осенью хищники не разгуливают, как летом, а стоят на одном месте. И стоит блесне появиться вблизи их стоянки, как один из них бросается на нее.

Я даже мысленно начертил для себя на воде круг: попал в него — есть жерех, промахнулся — снова закидывай. Самая уловистая блесна — среднего размера, типа «Байкал», окрашенная с внутренней стороны суриком. Но при ловле спиннингом на песках нужна определенная сноровка. Не следует забывать, что вы рыбачите на мели. Сразу после заброса необходимо сделать несколько шагов назад, чтобы быстрее выбрать провисшую из-за ветра леску, одновременно подматывая ее на катушку. Удилище при этом поднимают почти вертикально, так, чтобы катушка была ни уровне груди.

Люблю я ловлю удочкой, спиннингом, но все-таки нахлыст, по-моему, самый захватывающий, увлекательный и интересный вил ужения. При этом важно, что отпадает надобность таскать с собой связку удилищ, основные и запасные грузила для донок, мешочки с червями, ракушками...

Вы, конечно, не раз видели на тиховодье, в тени деревьев, нависших над водой, неторопливо прогуливающихся язей и голавлей Стоило взмахнуть рукой, и рыба словно таяла в глубине. Был:. — и нет. Даже не верится, что только что неподалеку от зл:: стояли красноперые красавцы. Поймать их на простую удочку в августе, очень трудно. Бесполезны самые лакомые насадки. И тогда выручает нахлыст.

Вечером перед заходом солнца торопишься в лощину, густо поросшую травой: в низине раньше появляется роса. И кузнечики, крылья которых становятся волглыми, беспомощны. Теперь уже не составляет большого труда быстро наполнить ими банку. Через плечо — сумка для рыбы, в руке — легкое трехметровое удилище. Вот и все снаряжение. Удобно, легко.

Пока светло, выбираешь участок (чтобы на берегу не было кустов) с небольшими глубинами, с песочком, галькой и ждешь. Смотришь, как, попискивая, перелетая с бугра на бугор, устраиваются на ночлег трясогузки. За ними появляются молчаливые к вечеру вороны. Следом — сороки. Заря вполнеба. Тишина окутывает, будто ватой. Где-то тявкает лисица, ухает филин, бьет крупная рыба. Легкий ветер то приносит волну терпкого лугового настоя, то сухой жар из степи. Но вот на западе уже еле заметно струится алая полоска. Пора. Спускаешься к воде. Разматываешь леску и метр за метром сильно ее вытягиваешь, чтобы не было колец, перегибов. Луговые кузнечики мелкие, и поэтому на крючок насаживаешь несколько штук. Потом плавно откидываешь удилище назад, выжидаешь секунду-другую, чтобы леска вылетела на всю длину. Взмах вперед—и метрах в девяти от тебя падает на воду насадка. Дав течению вытянуть леску, тянешь па себя, слегка отводя в сторону.

Всходит луна, и на реку ложится золотая тропинка. В прибрежном лесу заливаются соловьи. А рука раз за разом посылает из-за спины леску с насадкой туда, ниже по течению, где у самого берега возится мелочь. Еще заброс, еще... И вдруг удар! Шарахается в стороны .мелюзга. Что-то живое и тяжелое тянет леску. Наконец, доходит до сознания, что на крючке рыба. Какая — догадаться нетрудно: голавль сразу выбрасывается из воды; жерех идет в глубину; по-своему, коротко подергивая, сопротивляется язь.

Незаметно проходит летняя ночь. Позади около трех километров пути по завалам и кручам... Ведь при ловле нахлыстом так: поймал одного-другого язя — и иди дальше. А тем временем солнце кажет над лесом свое заспанное око, розовый туман подымается над рекой. Сонь. Тишь. И усталость... В сумке несколько язей и голавлей. Пора домой. Последняя обязательная процедура — купание. Нехотя сбрасываешь одежду и, помедлив, бросаешься в воду. Вроде и не было бессонной ночи, тяжелой усталости. Посвежевший, бодрый, словно река влила в тебя часть своей неистощимой энергии, шагаешь по дороге. Обратный путь кажется короче, легче.

Богат Урал рыбой. Много ее в озерах, старицах, степных речках. Добраться до любого намеченного места можно на автобусе или машине, которые ходят теперь во все районы области.